Игорь Краснов

ПИР ШАКАЛОВ

Убив царя зверей, шакалы 
На пир кровавый собрались…

Действующие лица:

Колчак – адмирал, верховный главнокомандующий
Чудновский – председатель губернского ЧК
Попов – председатель следственной комиссии,
заместитель председателя губернского ЧК
Денике – заместитель председателя следственной комиссии
Лукьянчиков

Алексеевский – члены следственной комиссии.

Никитин
Баранов
Мышковский – представители от общественности

В эпизодах: два красноармейца-конвоира

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Иркутск. Январь 1920 года.
Полуподвальное помещение.
Неяркое освещение. Посередине большой, массивный стол,
с трех сторон которого восемь табуретов.
Напротив стола – стул. Вокруг – грязь, хлам:
старые вещи, коробки, доски, битое стекло.
Холодно. За маленьким, треснутым заледенелым оконцем
слышится завывание ветра.
Периодически доносится артиллерийская канонада.
Раздаются мужские голоса.
Появляются Чудновский, Попов с пачкой судебных документов в руках,
Алексеевский, Денике, Лукьянчиков, Баранов, Мышковский и Никитин.

ПОПОВ (Чудновскому). Вы откроете заседание?
ЧУДНОВСКИЙ (Попову). Ты председатель следственной комиссии − тебе и карты в руки. (Всем) И давайте попроще, товарищи, без официальности! Я тут, так сказать, хоть и представляю власть, но совсем не собираюсь своим служебным положением влиять на ход вашего заседания. Так что особо-то не обращайте на меня внимания, будьте естественными!
ПОПОВ. Ладно. (Садясь за стол на центральное место) С конвоем что? Почему задержка?
ЧУДНОВСКИЙ. Конвой выделен… Насчёт задержки надо выяснить. Я уже сделал кое-какие распоряжения…
ДЕНИКЕ. Всё едино приведут − никуда не денется!
ПОПОВ. Ну, что, товарищи, тогда пока начнём заседание чрезвычайной следственной комиссии?
ДЕНИКЕ (поёживаясь и садясь за стол по левую руку Попова). Скорее бы! Как тут жутко холодно. Что, обязательно здесь нужно было собираться?
ПОПОВ. А где ещё?! В купеческом доме Хлопкова – отличнейшая, знаете, мишень. Белые ведь у города!
ДЕНИКЕ. И всё-таки можно было придумать кое-что другое... 
ПОПОВ. Навряд ли. Многие здания разрушены, а артобстрелам не видно конца. Выбирать не приходится. 
ДЕНИКЕ (махнув рукой). Ладно, сойдёт! В конце концов, какая разница, где нам провести казнь…
ПОПОВ. Не казнь, а дознание, следствие.
ДЕНИКЕ. В конечном итоге всё едино − расстрел.
ЛУКЬЯНЧИКОВ (потирая руки – не то от холода, не то от удовольствия, расхаживая из стороны в стороны). Нас можно только поздравить, такая нынче в наших руках птица…
АЛЕКСЕЕВСКИЙ (садясь чуть подальше от Денике). Что из того?
ЛУКЬЯНЧИКОВ (садясь между Деннике и Алексеевским). Как что?! Войне скоро конец. Без такой фигуры, как Колчак, белые – уже не былые, значительно легче будет сломить их сопротивление по всему фронту…
АЛЕКСЕЕВСКИЙ. Какой там к чёрту фронт! Нам бы город как-то отстоять − вот что важнее всего. 
БАРАНОВ (распахнув ворот тулупа, убеждённо). Ничего, товарищи, отстоим. (Садится в конец стола)
МЫШКОВСКИЙ (вздыхая). Ох, если бы…
ПОПОВ (Мышковскому). Товарищ, вы всегда такой, неверующий?
МЫШКОВСКИЙ (скромно садясь рядом с Барановым). Но вон, что вокруг творится, а оборона Иркутска держится, можно сказать, на голом энтузиазме, ни боеприпасов, ни обмундирования, ни съестных припасов.
ПОПОВ. Напрасно, товарищ! В победу надо всегда верить. А раз вы в неё не верите, то вывод напрашивается сам собой: вы сомневаетесь в Советской власти, в товарище Ленине…
БАРАНОВ. Что вы, товарищи! В Советской власти и тем более в товарище Ленине нельзя сомневаться. Это… Да это наше будущее, наши надежды, наше счастье!
ДЕНИКЕ. Отчего?! Что ж получается: одного бога свергли, а другого всё едино ставим…
ПОПОВ (Денике, удивленно). Но знаете…
ДЕНИКЕ (отмахнувшись, Попову). Да бросьте! Зачем себя-то обманывать, народ − другое дело, эти побасёнки для него…
ПОПОВ. Какие именно?
ДЕНИКЕ (поднимается со своего места и, поправив папаху, начинает ходить по полуподвалу, пряча руки в карманы шинели). Сами не знаете, какие? Да про светлое будущее! Неужто не ясно, что вместо поповского бога сотворяем своего…
ПОПОВ. Это кого же? Товарища Ленина?!
ДЕНИКЕ. А что, нет?! Обратите внимание: что бы мы все не делали, о чём не писали бы − постоянно только товарищ Ленин. В каждом доме, кабинете − вместо поповских икон портрет товарища Ленина. Не так что ли? (Махнув рукой) Да всё едино так! Не видеть этого постоянно − глупо.
ПОПОВ (сдвинув папаху на затылок). Но с мнением товарища Ленина не приходится ни считаться, оно верно во многих направлениях, тому много всяких доказательств…
ЛУКЬЯНЧИКОВ (опустив голову в будёновке и начав царапать ногтём по столу). Чисто историческое совпадение.
ПОПОВ (Денике и Лукьянчикову). Ну, вы, товарищи, даёте! Вы − и такое говорите. Того просто не может быть.
ЛУКЬЯНЧИКОВ (не поднимая голову, негромко и продолжая царапать ногтём по столу). Тогда и выходит, что товарищ Ленин − наш бог…
ПОПОВ. Белогвардейская пропаганда! Так можно дойти чёрт знает до чего… (Недоумённо) Не верить в товарища Ленина − бред какой-то! С него ведь началась пролетарская революция…
НИКИТИН. Так называемая пролетарская революция, между прочим, началась стихийно, народ её начал, а Ленин уж после к ней присоединился…
ДЕНИКЕ (Попову). Подождите, не кипятитесь. Тут все свои, давайте разберёмся… Спокойно, без пропаганды.
ПОПОВ. Однако мы собрались здесь не для этого, а для того, чтобы провести судебное следствие…
ЧУДНОВСКИЙ (садясь по правую руку Попова и подняв указательный палец). Это верно, товарищи. Не стоит отходить от протокола.
ДЕНИКЕ (отмахнувшись). Да бросьте вы! Какое там к чёрту судебное следствие − всё уж давно решено.
ПОПОВ (недоумённо). Кем?
ДЕНИКЕ (садясь на своё место). Товарищем Лениным, конечно, его резолюцией: «Расстрелять всех до одного». Разве вам никому неизвестно письмо Дзержинского к Ленину от 19 декабря 1919 года о содержащихся в плену около миллиона казаков?
НИКИТИН (Денике, подходя к оконцу). Вы сами-то видели это письмо Ленина? (Возится с угловым осколком стекла)
ДЕНИКЕ. Сам лично нет. О нём я узнал от Свердлова…
НИКИТИН (убирая один из осколков стекла и проталкивая его наружу оконца). Какого Свердлова?
ПОПОВ. Якова Михайловича, конечно!
НИКИТИН (начав курить). А-а. Простите, забыл, что у нас правительство в основном с нестоящими фамилиями.
МЫШКОВСКИЙ (удивлённо). Как это?
НИКИТИН. Евреи потому что.
МЫШКОВСКИЙ. Не может быть… Все?
НИКИТИН. Конечно!
ПОПОВ (раздражённо). Неважно! Русский, еврей… Главное, что люди очень хотят коренным образом изменить жизнь народа к лучшему. 
НИКИТИН. Так, конечно, но какими методами!
МЫШКОВСКИЙ. Какими?
НИКИТИН. Ясно какими. Сталин, между прочим, недвусмысленно ссылался в своём выступлении перед красногвардейцами на депеши Ленина: массовый террор, расстрелы…
БАРАНОВ (недоумённо). Какие такие расстрелы, какой террор… Чего он говорит, товарищи?
ЧУДНОВСКИЙ (Никитину). Ну, вы, батенька, хватили однако через край, превратно всё поняли. 
НИКИТИН. Нисколько. Чтобы не быть голословным, сразу приведу пример. Речь идёт о депеше Ленина в Нижний Новгород, где чётко сказано: «Навести массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т.п. Ни минуты промедления»… 
ЧУДНОВСКИЙ. Заметьте, это относится, в первую очередь, к проституткам и бывшим офицерам.
НИКИТИН. Но это тоже люди. Живые люди, у которых, наверняка, есть семьи, дети. А священники?
ЧУДНОВСКИЙ (расстегнув будёновку). Что попы?
НИКИТИН. Вот лишь одна выдержка из ленинского распоряжения от 1 мая 1919 года, адресованного Дзержинскому: «...необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады». А год до этого, 11 августа 1918 года, Ленин направил большевикам в Пензу следующее указание: «повесить (непременно повесить), чтобы народ видел», не менее 100 зажиточных крестьян. Для исполнения казни подобрать людей потверже»…
МЫШКОВСКИЙ (восхищённо). Какая фотографическая память!
ПОПОВ (Никитину). Откуда это вам всё известно?
ЧУДНОВСКИЙ. Да! Любопытно узнать…
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Может, товарищи, он того…
ПОПОВ. Что того? 
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Ну… (Короткая пауза) Засланный к нам.
ПОПОВ. Что за ерунда! Обязательно это? 
ДЕНИКЕ. Кто знает, кто знает… 
ПОПОВ. Может, он при каком-нибудь штабе был!
ЧУДНОВСКИЙ. После надо выяснить обязательно.
НИКИТИН. Неважно откуда известно. Главное, что факт. К тому же неоспоримый.
ЧУДНОВСКИЙ. Это всё враги Советской власти, поэтому нечего с ними особо-то церемониться!
ДЕНИКЕ (Чудновскому). Точно. Я тоже так считаю. Нечего цацкаться, особенно сейчас, когда у стен города армия белых.
НИКИТИН. Как не странно, однако получается, что мы боремся с собственным народом…
ДЕНИКЕ (снова поднимается со своего места и начинает ходить по полуподвалу, пряча руки в карманы шинели). Опять народ! (Ускоряя шаг) Народ, народ… Что народ? Ну, ну…
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Громкие слова. Народ − стадо животных, которое без какого-либо управления собой ничего не представляет. Безликая масса, основной порыв которой направлен лишь к одному, − сытно удовлетворить своё утробу, а всё остальное − без этого, по большому счёту, можно и прожить. То есть я хотел сказать, что главное для нашего народа − хлеб насущный, будет он − и советский народ будет счастлив.
ДЕНИКЕ. Точно! Быдло… (плюнув себе под ноги) оно есть быдло. Не стоит с ним особо-то цацкаться. Дай только всем волю − и порядка никакого не будет. Каждый должен знать своё место. 
НИКИТИН (усмехнувшись). Ваш народ…
ДЕНИКЕ. А чей ещё? Наш, конечно!
НИКИТИН. Как это понимать?
ЛУКЬЯНЧИКОВ. А так вот и понимать! Раз Советская власть − значит, народ какой? Советский…
ДЕНИКЕ (садясь на своё место). Всё едино наш.
НИКИТИН. А сила народа! Неужели вы собираетесь отрицать то, что народные массы − поистине движущая сила, которая однажды способна смести всё и вся на своём пути? Вспомните крестьянские восстания, рабочие забастовки! Согласитесь, с этим фактом нельзя не считаться. Истории известны много примеров того, к чему всё приводило, когда с народом не считались, недооценивали его…
ДЕНИКЕ. Вот потому-то наш народ нуждается в хорошем пастухе.
НИКИТИН. То бишь в Ленине?
ДЕНИКЕ. Наш народ нуждается не в товарище Ленине, а в нас. Один человек ничего не решает, мы, кто идёт за ним и окружает его, − двигатель советской политики.
ЛУКЬЯНЧИКОВ. И от нас всё зависит.
МЫШКОВСКИЙ. Верно. Правильные слова, товарищи.
ПОПОВ (Мышковскому). Что верно? Пожалуйста, уточните. Следует ли понимать, что вы отрицаете значение товарища Ленина на ход происходящих событий, что не стоит считаться с его мнением, установками…
МЫШКОВСКИЙ (вдруг растерявшись, сняв шапку, слегка заикаясь). Н-нет, я не-э это имел в виду. И я так не счи-итаю…
БАРАНОВ. Лично я уверен в необходимости и правильности того, что осуществляется нашим пролетарским вождем. Поэтому, товарищи, я коммунист и на стороне Советской власти. С этим я умру.
НИКИТИН (Баранову). С вами всё ясно. (Мышковскому) Тогда что вы конкретно имели в виду?
ДЕНИКЕ. То, что наш народ действительно нуждается в умелом руководстве и без нас ему просто не обойтись. (Повернув голову в сторону Мышковского) Ведь так?
БАРАНОВ. Конечно, товарищи! Чего тут много говорить-то… 
ПОПОВ (Баранову). Пожалуйста, не перебивайте, дайте хоть человеку сказать! (Мышковскому) И вы поддерживаете все установки?
МЫШКОВСКИЙ (надевая шапку). Конечно, товарищи. Я со всеми, как решите − так тому быть.
БАРАНОВ. Мы на верном пути. Иначе сегодня никак нельзя… 
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Пусть даже сурово, жестоко…
НИКИТИН. И в потоках крови.
ПОПОВ (Никитину). Я что-то вас совсем не понимаю… 
ДЕНИКЕ. Подозрительно, − не правда ли, товарищи? 
ЛУКЬЯНЧИКОВ (Чудновскому). На это стоит обратить внимание…
НИКИТИН. По-моему, здесь нет ничего ни подозрительного, ни антиполитического. Я просто пытаюсь разобраться…
ПОПОВ. В чём?
НИКИТИН. В происходящем.
АЛЕКСЕЕВСКИЙ. Для чего разобраться?
НИКИТИН (несколько секунд помолчав, продолжая курить). Чтобы понять, определить смысл… 
ДЕНИКЕ (отмахнувшись). Брось! Не усложняй жизнь всякой чепухой. Лучше не надо − без того так всё сложно, необъяснимо. От этого только голова пухнет.
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Так и свихнуться точно недолго. День прошёл, прожили как-нибудь − и ладно, а что завтра, послезавтра − ещё дожить надо. Поэтому точно не стоит лишним захламлять голову! 
НИКИТИН. Ни о чём не думать − не решение проблемы и не выход из положения. Человек тем и отличается от животных, что обладает способностью думать, анализировать, делать выводы. Отсюда определяется смысл человеческого бытия…
АЛЕКСЕЕВСКИЙ. Сегодня смысл один − добиться полной победы и построить, как сказал товарищ Ленин, светлое будущее.
НИКИТИН (просовывая окурок в оконце и закуривая новую сигарету). Это не смысл.
ДЕНИКЕ. Неважно! Зато всё едино ясно.
НИКИТИН. Значит, народ не должен думать?
ДЕНИКЕ. Точно! Его удел − работа, работа…
ЧУДНОВСКИЙ. Труд во имя Советской власти.
НИКИТИН. А Советская власть − это вы, прежде всего?
ЧУДНОВСКИЙ (кивнув головой). Так оно. Коммунисты. Союз рабочего класса и крестьянства.
НИКИТИН. Интеллигенции тоже?
ДЕНИКЕ. От интеллигентов и студентов там всяких как раз и все беды! Рассадники книжной чумы.
НИКИТИН. Невозможно согласиться. Учёные, полководцы, путешественники − основная часть из интеллигентов. Ленин-то тоже ведь в университете учился, и тоже якобы из интеллигентов…
ДЕНИКЕ. После он всё едино от всего отмежевался!
НИКИТИН. Это уже другой разговор. Факт, что из интеллигентской семьи. Да и вы, я слышал, одно время в семинарии учились…
ДЕНИКЕ (раздражаясь и вскакивая со своего места). Меня выгнали!
НИКИТИН. Потом мелкую лавку в рабочем квартале содержали…
ДЕНИКЕ (начиная ходить по полуподвалу, пряча руки в карманы шинели). Всё по родительской воле − заметьте!
НИКИТИН. Какая разница. Детство, ошибки юности − лишь детали. Главное − суть.
ДЕНИКЕ. Сталин тоже в семинарии учился…
НИКИТИН. Кстати, и тоже не доучился. После всего вы тоже подались в боевики?
ДЕНИКЕ. Не в боевики, а в революционеры…
НИКИТИН. Налёты, взрывы, убийства, кровь − это, простите, уже боевики, терроризм.
ДЕНИКЕ. Раз во имя революции − значит, революционер! Терроризмом тут не пахнет.
НИКИТИН. Кому как выгодно считать…
ДЕНИКЕ. Точно!
НИКИТИН. Страшнее другое. То, что в момент террористического акта против кого-то одного гибнут десятки ни в чём не повинных людей…
ДЕНИКЕ. Без жертв не обойтись!
НИКИТИН. Неужели так мала цена человеческой жизни?
БАРАНОВ (поднимаясь со своего места). Умереть ради пролетарской революции, Советской власти − честь! Во… (Садится)
НИКИТИН. Для коммунистов − может быть. Причём тут простые люди? Ради России − ещё понятно. Патриотизм − великое дело. А погибать за идею какой-то одной партии, пусть и правящей… − фанатизм.
ЛУКЬЯНЧИКОВ. В хорошем смысле слова!
НИКИТИН. Не думаю. Насчёт труда тоже не всё так однозначно. Много вопросов, знаете…
ПОПОВ (пожимая плечами). Какие могут быть вопросы? Что-что, а вот насчёт труда-то как раз всё яснее ясного!
НИКИТИН. Это только кажется. 
ПОПОВ. Труд является главным условием бытия человека. Под влиянием такого способа жизнедеятельности налаживается материальное производство, в процессе которого устанавливаются общественные отношения…
НИКИТИН. То бишь производственные отношения, отношения между историческими общностями людей, брачно-семейные, быта, межличностные, между обществом и личностью?
ПОПОВ. Конечно. Поэтому жизнедеятельность человека предстаёт как сложный процесс не только удовлетворения потребностей, но и воспроизводства системы общественных отношений. Взаимосвязь между людьми осуществляется через определённые интересы, которые обеспечивают возможности отыскания объекта и определяют способ удовлетворения потребностей. Осознание людьми отношения к природным и социальным условиям жизни через призму интересов находит своё отражение в целях, которые становятся идеальными побудительными импульсами активной и, относительно, самостоятельной жизнедеятельности человека.
НИКИТИН. Таким образом, вы считаете, что человек − животное, телесное существо, жизнедеятельность которого представляет собой основанный на материальном производстве, осуществляющийся в системе общественных отношений, процесс сознательного, целенаправленного, преобразующего воздействия на мир и на самого человека для обеспечения его существования, функционирования, развития…
ПОПОВ. Конечно.
НИКИТИН. И вы согласны с тем, что народ должен трудиться только во имя кого-то и чего-то?
ПОПОВ. Нет, конечно. 
НИКИТИН. Должны быть также и духовные стимулы?
ПОПОВ. А что вы подразумеваете под духовными стимулами?
НИКИТИН. Прежде всего, − мораль, религия, искусство…
ДЕНИКЕ. Только не религия!
БАРАНОВ. Религия − бич народа!
НИКИТИН. Совсем не так! Большевистская пропаганда. На деле же и религия относится к духовным стимулам… (Вдохновенно, жестикулируя) Обратитесь к истории, к истокам рождения Руси… Откуда всё пошло? С чего всё началось…
ПОПОВ. Допустим. Сущность человека раскрывается не только как природно-биологического существа, но и на основе концепции общественно-практической, деятельной сущности человека.
НИКИТИН. Марксистская философия.
ПОПОВ. Нельзя отрицать того, что человек выделился из мира животных благодаря труду. Началом такого выделения является начало изготовления человеком орудий труда…
НИКИТИН. Однако такая точка зрения нуждается в уточнении. Дело в том, что у животных уже наблюдаются элементы трудовой деятельности, и имеют место начальные формы изготовления примитивных орудий труда. Но они используются для обеспечения, и в качестве вспомогательного средства животного способа жизнедеятельности. В сущности, этот способ, основанный на системе условных и безусловных рефлексах и инстинктах, можно считать предпосылкой для осуществления перехода от животного к человеку, но их ещё нельзя рассматривать в качестве человеческого начала. Необходимо также и другие аспекты учитывать, они ведь есть, их невозможно игнорировать…
ПОПОВ. Ладно, допустим, а что можно считать действительным человеческим началом?
НИКИТИН. Конечно, не стоит отрицать того, что действительным человеческим началом следует считать такой уровень развития живого, когда производство орудий труда превращается в особую потребность, без которой становится невозможной сама жизнь, когда оно становится средством обеспечения коллективной жизнедеятельности…
ПОПОВ. Вот видите!
НИКИТИН. Но основа человеческого начала заключается не только в труде, трудовом процессе − это всего лишь составная часть. Фундаментальное качество человеческой личности − свобода…
ПОПОВ. Абсолютной свободы личности нет, и не может быть, ни в каком обществе. Условия природного и социального бытия навязывают определенные рамки поведения. Личность может обрести относительную свободу, когда она познаёт условия своего бытия.
НИКИТИН. Безусловно, свобода − ещё и совокупность определённых правил и обязанностей, иначе ни о какой оцивилизации общества просто не приходится говорить…
ДЕНИКЕ (вдруг остановившись, подходя к столу). Погодьте! Что такое оцивилизация?
НИКИТИН. Если цивилизация, как известно, − определённая ступень развития общества, его материальной и духовной культуры, то оцивилизация − следующая, новая ступень развития.
ДЕНИКЕ (продолжая ходить). Как мудрено... Сразу не понять. Проще всё должно быть, проще! 
НИКИТИН. Свобода − это ещё и способ реализации жизненной позиции, представляющийся собой социальную активность, составной частью которой являются процесс и способ самореализации личностью своей сущности. Свобода − выбор! Выбор действий, желаний. Отсюда определение смысла жизни. Человек − единственное существо, которое осознаёт, в конце концов, свою смертность. И это осознание ставит перед каждым человеком ряд важных мировоззренческих вопросов.
ПОПОВ. А в чём, по-вашему, заключается смысл жизни?
НИКИТИН. Сложный вопрос, не имеющий однозначного ответа. Атеистические концепции утверждают, что смысл человеческой жизни в самой жизни. Эпикурейцы учили: живи, то бишь удовлетворяй свои потребности, обеспечивай биологическое и духовное существование и радуйся. Перестанешь этого делать, − и не будет ни переживаний, ни страстей, то бишь для тебя не будет ничего. Такая философская позиция ориентируется, прежде всего, на самоценность человеческой жизни. Но в ней, как кажется, очень слабо отражены содержательные ориентиры жизненной позиции, духовно-нравственные критерии. Человеку, как правило, мало просто жить, ему хочется жить для кого-то и во имя чего-то. Религиозный выбор заставляет глубоко и серьезно задуматься о своём месте в мире, в обществе, среди людей… 
ПОПОВ. Человеческая жизнь − это самоценность и самоцельность.
НИКИТИН. Марксистский подход. Тогда в чём отличие, например, от эпикурейской концепции?
ПОПОВ. В утверждении общественной значимости человеческого бытия. Собираетесь оспаривать?
НИКИТИН. Только не здесь! Пока же можно согласиться. Действительно, человек живёт в обществе, среди людей: окружающих, близких или далёких. В их кругу индивиду дана возможность самоосуществиться, обрести признательность, благодарность, память о себе. Вечно живут в нашей жизни великие ученые, композиторы, писатели, поэты…
ПОПОВ. Революционеры, борцы за свободу и счастье человечества. Память о них вечна.
НИКИТИН. Но память оставляют не только великие люди. Всё хорошее, доброе, нравственное, что создал человек, остаётся с ближними, не пропадает. Человек продолжает жить в своих детях, внуках, более далеких потомках. Человек как личность, реализуя в своих деяниях свой творческий потенциал, продолжает жить в жизни человечества.
ЛУКЬЯНЧИКОВ (саркастически улыбнувшись, указывая на Никитина). Его послушаешь, товарищи, − будто на лекции в академии побывал! Прямо философ какой-то… 
ДЕНИКЕ. Учёных нам ещё хватало! Будто делать больше нечего…
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Мы тоже после себя память оставим.
НИКИТИН. Ещё какую! Все аж содрогнутся…
ДЕНИКЕ. Пусть содрогаются! Страх − порядок.
НИКИТИН. Нет. Страх − есть рабство, отказ от духовно-нравственных ценностей, превращение человека в животного.
ДЕНИКЕ. Чушь! Главнее всего − общий порядок.
НИКИТИН. Главное − жить по совести.
ДЕНИКЕ (нетерпеливо). Может, всё ж следствие начнём? Время-то идёт…
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Давно уж пора!
ПОПОВ. Да-да! Отвлеклись совсем. Лучше, конечно, начать. Кто скажет, что с конвоем?
ДЕНИКЕ. Пусть кто-нибудь сходит, узнает…
МЫШКОВСКИЙ (поднимаясь со своего места). Давайте, товарищи, я схожу узнать! Тем более я тут с краю сижу − сподручней…
ДЕНИКЕ (стремительно подходя к Мышковскому). Давай! Только одним махом: одна нога тут, другая там.
МЫШКОВСКИЙ. Спасибо за доверие, товарищи…
ДЕНИКЕ (махнув рукой). Ладно, ладно.

Мышковский уходит.

ПОПОВ. У кого какие будут соображения по поводу ведения заседания следственной комиссии?
ЧУДНОВСКИЙ. Активнее, товарищи, активнее!
ДЕНИКЕ (продолжая ходить). Чего тут решать, предлагать! Дело-то всё едино ясное: вопрос-ответ, приговор. И к стенке! 
НИКИТИН (Попову). Тогда, если пока нет конвоиров, может, стоит продолжить наш разговор?
ПОПОВ. По поводу чего?
НИКИТИН. Насчёт труда и всего остального…
ЛУКЬЯНЧИКОВ (кивнув в сторону Никитина). До чего ж он, товарищи, дотошный! 
ДЕНИКЕ. Как он сюда вообще попал?
НИКИТИН. Какая разница! Здесь я представляю народ, который должен знать всё. И я пока имею право думать и чем-то интересоваться…
ДЕНИКЕ. Казнь Колчака − вот о чём сейчас следует думать!
НИКИТИН. Во-первых, нам никто не давал права казнить человека, мы должны только разобраться во всём и вынести своё решение, которое, заметьте, утвердится и примется к исполнению в Москве…
ДЕНИКЕ. Нет, имеем полное право! Колчак всё едино белогвардеец, белый адмирал − и точка!
НИКИТИН. Во-вторых, конвоиров все равно пока нет. Процедура следствия, по слова заместителя председателя комиссии, ясна и ясна с самого начала. Так что ещё делать? Бессмысленно убивать время только курением, шараханьем из угла в угол да царапанием ногтем по поверхности стола? Зачем? От всего должна быть хоть какая-то польза. К тому же, что невозможно отрицать, в дискуссиях расширяются знания. Это практика. И такой вопрос, как…
ДЕНИКЕ (саркастически). Это о труде-то?
НИКИТИН. Хотя бы. И ничего здесь нет смешного. Вопрос о труде и его значении имеет многочисленные аспекты. В конце концов, интересно же разобраться…
ДЕНИКЕ. Буржуйские замашки!
АЛЕКСЕЕВСКИЙ (Никитину). Вы учёный?
НИКИТИН. В какой-то мере. Я журналист, историограф…
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Что-то не видел его фамилии в газетах!
НИКИТИН. А вы вообще, кроме Маркса с Лениным да «Правды», ещё что-нибудь читали? Нет, наверное.
ДЕНИКЕ. Тогда понятно, откуда ему много чего известно! Журналюги да учёные там всякие только и знают, что совать свой нос во всё попало, упорные, до всего докопаются.
НИКИТИН. Да, я журналист, историограф. Этим не стыжусь. И меня не может не интересовать, не волновать происходящее вокруг и то, что непосредственно происходит с нами со всеми.
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Вот только к чему это всё может привести? (Никитину) Кому-кому, а вам, как учёному, то прекрасно известно…
НИКИТИН. На что намекает?
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Ни на что, − что вы!
НИКИТИН. По-моему, это можно считать даже угрозой…
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Не угрозой, а предупреждением.
НИКИТИН. Понятно! Вывод напрашивается сам собой: Советская власть не терпит инакомыслия.
ЧУДНОВСКИЙ. Неправда! В корне неверное предположение. А эсеры, меньшевики? Сколько с ними в своё время было дискуссий!
ПОПОВ. Ещё Плеханов, Мартов… 
ЧУДНОВСКИЙ. Советская власть готова дискутировать, вести диалог со всеми, кто в этом заинтересован. 
ПОПОВ. Правильно.
НИКИТИН. Хорошо. Тогда чем конкретно оправдана происходящая кровавая баталия у нас в стране? Почему русский идёт против русского, брат против брата, сын против отца? Почему провозглашённое ленинское светлое будущее строится на потоках крови?
ЧУДНОВСКИЙ. Это вынужденные меры − надо потерпеть. В конце концов, не коммунисты всё развязали! 
НИКИТИН. А кто?
БАРАНОВ. Белые, конечно! Царь, его генералы…
ДЕНИКЕ. Одного вон сегодня уже судим!
НИКИТИН. Зачем? Если приговор уже известен…
ПОПОВ. Так положено.
ДЕНИКЕ. Мы обязаны соблюсти процедуру − закон. Хотя, лично по мне, сами всё только усложняем, цацкаемся со всякой сволочью. Куда проще − к стене и расстрелять.
НИКИТИН. Почему со всякой сволочью? Если кто-то не думает как вы, как все, то этот человек обязательно сволочь?
ДЕНИКЕ. Кто против Советской власти − тот всякая сволочь, враг, кулак, бандит!
НИКИТИН. Как всё просто! И никаких проблем.
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Так и должно быть.
НИКИТИН. А коммунисты не могут ошибаться?
БАРАНОВ. Никогда!
ЧУДНОВСКИЙ. Товарищ Баранов прав.
НИКИТИН (усмехнувшись). Ещё скажите, что коммунисты не в праве ошибаться…
АЛЕКСЕЕВСКИЙ (Никитину). Напрасно иронизируете.
ДЕНИКЕ. Это можно разом прекратить!
НИКИТИН. Я не коммунист и не большевик…
АЛЕКСЕЕВСКИЙ. Оно и видно.
НИКИТИН. Поэтому хочу досконально во всём разобраться. (Просовывает окурок в оконце)
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Зачем?
НИКИТИН. Неужели не понятно? Для того, прежде всего, чтобы прийти к единственно правильному решению, чтобы, в конце концов, потом не стыдно было смотреть людям в глаза…
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Значит, быть не как все?
НИКИТИН. А зачем быть как все? Чтобы легче можно было управлять послушной толпой? Оно, конечно, понятно. В толпе ведь не бывает ни индивидов, ни личностей…
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Но ты загнул, батенька! Сам-то хоть понял, что сейчас сказал?
ДЕНИКЕ (остановившись). Того же мнения. Индивид, личность там какая-то… Что за чушь?! Всё едино не знаю такого.
НИКИТИН. Индивид − это единичный представитель рода человеческого, конкретный носитель всех психофизиологических и социальных черт человечества: разума, воли, потребностей, интересов и так далее. А личность − итог развития индивида, наиболее полное воплощение человеческих качеств. Вы что, и Маркса с Энгельсом не читали?
ДЕНИКЕ. Не доводилось… (Продолжает ходить по полуподвалу)
НИКИТИН (закуривая новую сигарету). Что-то новое! Это же основоположники ленинской идеологии…
ПОПОВ (Никитину). Давайте только без намёков! Мы не позволим чернить имя Ленина. И Маркса, Энгельса читали, конечно. Использование понятий «индивид» и «личность» позволяет антропологии применить исторический подход к изучению человека, его природы, рассматривать как отдельного человека, так и человечество в целом.
ЧУДНОВСКИЙ. Товарища Денике можно понять, не его вина, что время нынче тяжёлое, потому все его помыслы связаны лишь с борьбой против врагов Советской власти, некогда ему пока сидеть за книгами…
БАРАНОВ (привстав со своего места, волнуясь). Я ведь тоже, можно сказать, почти ничего не читал, кроме листовок, − цех, понимаете, станок. Из заводских я.
ЧУДНОВСКИХ (Баранову). Но хотите читать?
БАРАНОВ. Конечно, товарищи! Ленина вот всего хочется прочесть, Маркса тоже… (Садится)
ЧУДНОВСКИЙ. Хорошо, товарищ. Я помогу вам. Таких книг у меня много, всем хватит.
БАРАНОВ. Вот спасибо.
ЧУДНОВСКИЙ (указывая на Баранова). Вот вам пример, товарищи! Человек хочет читать… Правильно. Не всегда будет так трудно, как сейчас, обязательно настанет время, когда ни с кем не придётся воевать, и все, конечно же, прочтут и Маркса с Энгельсом, и Ленина…
ДЕНИКЕ (раздражённо). Некогда мне читать книг!
ЧУДНОВСКИЙ (Денике). Что вы такое говорите, товарищ?! Вы же, в конце концов, ответственное лицо… 
ДЕНИКЕ. Говорю, что некогда мне читать книг. И вообще… (Короткая пауза) Считаю, от книг лишь беды, то всё едино словесный мусор, который только и зарождает в умах масс всякую чушь типа в чём-то засомневаться и начать думать, думать. После и появляются среди нас Никитины. Так что ни к чему книги! 
ЧУДНОВСКИЙ. В корне неверное мнение. Маркс, Энгельс, Ленин − титаны мысли мирового пролетариаты, поэтому их каждый должен прочесть. Иначе, не зная основ, теории, нельзя построить никакого светлого будущего.
ДЕНИКЕ. Одну обязаловку заменяем другой обязаловкой…
ЧУДНОВСКИЙ. То есть?
ДЕНИКЕ. У попов тоже были свои книги…
ЧУДНОВСКИЙ. И что?
ДЕНИКЕ. Так они тоже заставляли всех читать! 
ЧУДНОВСКИЙ. Но это совсем другие книги! Вредные по сути.
НИКИТИН. Так коммунисты считают. А священные люди Маркса с Энгельсом, Ленина не признают. И кто прав? Где тогда правда?
БАРАНОВ. Правда в товарище Ленине!
НИКИТИН. Который на крови строит светлое будущее…
ПОПОВ (Никитину, хлопнув ладонью по лежащей перед собой стопке судебных бумаг). Перестаньте! Это уж слишком…
НИКИТИН (Попову). Но ваш заместитель сам предложил разобраться во всём без пропаганды!
ПОПОВ. Но не до такой же степени.
НИКИТИН. Вопрос встал о книгах − это существенно. Лично я до этого времени предполагал, что кто-кто, а коммунисты-то, тем более столь высокопоставленные, в обязательном порядке прочли и всего Маркса, и Ленина…
ЧУДНОВСКИЙ. Оно так и есть.
НИКИТИН. Разве?
ЧУДНОВСКИЙ. Если разговор о товарище Денике…
ДЕНИКЕ (ускоряя шаг). Чего ко мне пристали! Не собираюсь я ничего читать! Моё дело − оружие, которым можно истребить всякую сволочь, всех врагов Советской власти. Некогда распускать нюни над книгами.
ЧУДНОВСКИЙ (Денике). Опять вы не правы, товарищ. В корне не правы. Книги − это свет, их надо читать…
ДЕНИКЕ (махнув рукой). Чушь! 
ЧУДНОВСКИЙ. Как же вы тогда собираетесь аргументировать свои действия, вести дискуссию в нужном направлении?
ДЕНИКЕ. Шашка, револьвер − единственные аргументы! И нечего с врагами вести там всякие разговоры, дискуссии!
ЧУДНОВСКИЙ. Однако не всё можно решить только оружием…
НИКИТИН. Вот тут я согласен.
ДЕНИКЕ (уверенно, напористо). Точка! Против шашки и револьвера всё едино не поспоришь…
ПОПОВ. И всё-таки можно…
НИКИТИН. Потому что слово поистине обладает великой силой. Если обратиться к истории… 
ДЕНИКЕ. Красивые, но пустые слова. (Вдруг остановившись) А что… Давайте проверим!
ЧУДНОВСКИЙ (раздражённо). Давайте… Прямо сейчас?
ДЕНИКЕ. Зачем же откладывать, − конечно!
ПОПОВ (Денике). Перестаньте! Ещё ссор между нами не хватало. Мы, в конце концов, − следственная комиссия, а не какое-то там базарное сборище. Делом давайте заниматься! (Никитину) Вас тоже касается. Нечего подливать в огонь масло.
НИКИТИН. Мне нужна истина.
ПОПОВ. Истина всем нужна!
НИКИТИН. Лично я в этом не уверен.
ПОПОВ. Ваше право. Но тут нечего сумятицу вводить.

Появляется Мышковский и подходит к столу.

ДЕНИКЕ (обернувшись на Мышковского). Наконец-то! (Нетерпеливо) Ну, ну? Где конвой? Что известно?
МЫШКОВСКИЙ. Товарищи, конвоиров пока нет…
ПОПОВ. Почему? Что говорят часовые?
МЫШКОВСКИЙ. Говорят, что посланный за адмиралом конвой ещё не появлялся…
ДЕНИКЕ (нетерпеливо, продолжая ходить). Как это не появлялся? Приказ был отдан сразу, как только все мы начали здесь собираться…
МЫШКОВСКИЙ (пожимая плечами). Не знаю, товарищи. Часовые ничего не говорят. Может, по дороге сюда точно что-то случилось…
ДЕНИКЕ (недовольно). Что ещё такое могло случиться? (Плюнул себе по ноги) Прямо дурдом какой-то! Приказы не в состоянии выполнить, распоясались совсем…
ПОПОВ. Ладно. Подождём ещё немного. (Мышковскому) Садитесь.
МЫШКОВСКИЙ (садясь на своё место). Если что, товарищи, я ещё раз схожу, досконально узнаю…
ПОПОВ. Нет, нет! Пока не надо.
ДЕНИКЕ. И сколько будем ждать?
ПОПОВ. Что предлагаете?
ДЕНИКЕ. Порядок навести!
НИКИТИН. Опять силой, конечно?
ДЕНИКЕ. Русский народ другого не понимает. 
НИКИТИН. Вам что, крови мало?
ДЕНИКЕ. Сила, власть − вот что может привести к общему успеху.
НИКИТИН. Что такое власть?
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Власть… она есть власть!
ДЕНИКЕ. Ага.
НИКИТИН (просовывая окурок в оконце и доставая из бокового кармана полупальто новую сигарету). Власть − это, прежде всего, принуждение…
ПОПОВ (Никитину, многозначительно подняв указательный палец). Заметьте, во имя торжества законов.
НИКИТИН. Хорошо. Но законы не бывают идеальными. Невозможно всё предусмотреть. Взять, к примеру, интересы народа. Они различны. Если власть означает созидание и распределение ценностей согласно народным интересам, то каким образом должна быть определена степень этих самых интересов? И вообще, кто конкретно определяет степень интересов народных масс?
ДЕНИКЕ. Мы!
НИКИТИН (перебирая пальцами сигарету). То бишь коммунисты?
ЧУДНОВСКИЙ. Да!
БАРАНОВ. Коммунисты − движущая сила!
НИКИТИН. По-моему, не коммунисты одни определяют интересы народы. Право на существование имеют и другие точки зрения…
ПОПОВ. Это о ком?
НИКИТИН. Допустим, об эсерах, кадетах и меньшевиках, в точке зрения которых явно есть зерно истины. Не зря ведь революция началась сообща с ними − факт. Да и сам Декрет о земле был сформулирован, в основном, на предложениях эсеров… 
БАРАНОВ. Как так! Декрет о земле Ленин подписал…
НИКИТИН (закуривая). Однако основа-то − эсеровская!
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Что из того? Подпись − главное, она всё решает: не будет её, никакое дело не сдвинется с мёртвой точки.
ЧУДНОВСКИЙ. Эсеры, меньшевики… После-то что стало?
НИКИТИН. Что?
ЧУДНОВСКИЙ. Заговоры, вооруженные выступления против Советской власти… Контрреволюция, одним словом. Это тоже факт. К тому же очень существенный. Поэтому коммунисты оказались одни у власти. А раз так, то за ними законное право принимать решения, обязательные для исполнения всех. К тому же, народ сам выбрал Советскую власть.
НИКИТИН. Каким образом?
ПОПОВ. 5 января 1918 года на Учредительном Собрании − разве неизвестно?
НИКИТИН. Хорошо известно. Мне как раз довелось побывать на этом Собрании в качестве корреспондента одной газеты…
ЧУДНОВСКИЙ. Пожалуйста! Тогда о чём вообще может идти речь?
НИКИТИН. Результаты говорят не в пользу большевиков…
ПОПОВ (Никитину). Что вы имеете в виду? 
НИКИТИН. Процентное отношение.
ПОПОВ. Пожалуйста, уточните.
НИКИТИН. Речь идёт о результатах голосования. Большевики получили в свою поддержку только 24 процента голосов, меньшевики − 23 процента, эсеры… − аж 40 процентов.
ЧУДНОВСКИЙ. Ну и что?
НИКИТИН. О каком тогда народном выборе вообще приходится говорить? Его просто нет!
ЧУДНОВСКИЙ. Учредительное Собрание было закрыто по указанию товарища Ленина…
НИКИТИН. На следующий день. И, точнее будет сказано, разогнано.
ДЕНИКЕ. Ага, потому что Собрание это отказалось передать свои полномочия большевистскому правительству − точка!
НИКИТИН. Отказалось, потому что это был не выбор народа.
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Буржуйская лирика.
НИКИТИН. А что стало с демонстрацией?
ДЕНИКЕ. С какой демонстрацией?
НИКИТИН. В поддержку законно избранного Учредительного Собрания… Не знаете? Красноармейцы за раз всех расстреляли. Не стали ни с кем церемониться. По-советски.

Наступила долгая пауза.
Денике, Алексеевский и Лукьянчиков переглянулись между собой.
Баранов, подняв руку, хотел что-то выкрикнуть,
но слова застряли у него в горле.
Мышковский растерянно, недоумённо смотрит в сторону
председательствующего и его заместителя.
Чудновский поднялся со своего места и начал ходить по полуподвалу,
 слегка поскрипывая своими новыми хромовыми сапогами.

ДЕНИКЕ (поднимаясь со своего места). То − всё наши враги!
НИКИТИН. Народ − враги?
ДЕНИКЕ. Не следовало бы поддерживать кого не надо…
ЧУДНОВСКИЙ (вдруг остановившись перед Никитиным). Что вы тут всё стоите? Сядете, в конце концов?!
НИКИТИН. Ещё успею. Здесь свежо.
ЧУДНОВСКИЙ Я что-то не могу понять…
НИКИТИН. Чего именно?
ЧУДНОВСКИЙ. Кто вы по убеждению? Эсер, меньшевик?
ЛУКЬЯНЧИКОВ (махнув рукой). Да тут сам чёрт не разберет!
ДЕНИКЕ (начиная ходить). Всё едино! (Прячет руки в карманах шинели)
НИКИТИН. Нет, я не эсер и не меньшевик…
АЛЕКСЕЕВСКИЙ. И не коммунист, конечно? 
НИКИТИН. Не коммунист.
ЧУДНОВСКИЙ (Никитину). Так кто же вы по убеждению? Чьи интересы здесь представляете?
НИКИТИН. Народа. И я уже говорил… (Просовывает окурок в оконце) 
ЧУДНОВСКИЙ. Ах, да! Журналист, историограф… Это не ответ. Вы считаете, что журналисты и учёные по своим убеждениям не могут быть коммунистами?
НИКИТИН. Я не просто так считаю, а убеждён. 
ЧУДНОВСКИЙ. Ну, и почему?
НИКИТИН. Журналисты и учёные должны быть независимы от какой-либо политико-идеологической принадлежности. Иначе они просто напрочь лишаться возможности излагать события и факты с объективной точки зрения. Правды, достоверности тогда уж точно не будет никогда.
АЛЕКСЕЕВСКИЙ. Демагогия!
НИКИТИН. Нисколько. Я за то, чтобы законная власть была бесспорной. Там же, где она не является таковой, воцаряется беззаконие и сохраняется опасность социальных потрясений.
ПОПОВ (Никитину). Значит, вы не верите в успех Советской власти?
НИКИТИН (закуривая новую сигарету). В какой успех? Уж если сейчас попирается законность…
ЧУДНОВСКИЙ (садясь на своё место). О чём это?
НИКИТИН. Как же! Хотя бы о том же Учредительном Собрании, после которого большинство оказалось в меньшинстве. Какая же здесь законность? Факты − упрямая вещь, знаете. Поэтому уж если сейчас попирается законность, то в скором будущем нечего рассчитывать ни на правду, ни на справедливость, всему станут ложь, бесправие и беззаконие. Тем самым, на истории поистине свободного Российского парламента можно будет поставить крест, она окажется не долговечной. Война никогда не закончится.
ЧУДНОВСКИЙ. Обязательно закончится. Верьте в это! Скоро войны вообще не будет…
НИКИТИН. Это из теории светлого будущего?
ЧУДНОВСКИЙ. Что вы имеете в виду?
НИКИТИН. То, что ни с кем не придется воевать…
ЧУДНОВСКИЙ. Да.
НИКИТИН. По-моему это абсурд. Война − необходимый атрибут политики. История ясно свидетельствует, что без войны в целом никто никогда ничего не добивался. Взять хотя бы, к примеру, тех же Александра Македонского и Юлия Цезаря…
ЛУКЬЯНЧИКОВ (ехидно). Стеньку Разина давайте ещё сюда приплетём!
ПОПОВ. А коммунисты добьются. 
НИКИТИН. Наивно так думать. Тогда почему сейчас идёт гражданская война? Почему русские убивают друг друга?
ДЕНИКЕ (недовольно). Опять он за своё! Ведь уж было говорено, что всё то − временное явление…
НИКИТИН (Денике). Вы имеете в виду гражданскую войну?
ДЕНИКЕ. Так. Советская власть в России − навсегда!
НИКИТИН. И где гарантии, что войны в России больше никакой никогда не будет?
БАРАНОВ. Слово Ленина.
ЧУДНОВСКИЙ. Во всём этом и есть гарантия! Правда. А разве правду можно опровергнуть?
НИКИТИН. А кто решил, что всё это − правда? Ленин, Сталин, Свердлов? Разве Маркс с Энгельсом не могли ошибаться?
БАРАНОВ. Никогда! Это титаны мысли.
НИКИТИН. Идеология.
ЧУДНОВСКИЙ. Никакая не идеология…
НИКИТИН. Но Ленин со Сталиным − тоже люди, они тоже склонны к ошибкам… 
БАРАНОВ. Никогда!
НИКИТИН. Понятное дело.
ЧУДНОВСКИЙ (Никитину). Не понял…
НИКИТИН. Перевожу. Бессмысленный мы затеяли разговор.
ЧУДНОВСКИЙ. Почему бессмысленный − как раз наоборот…
ДЕНИКЕ. Полезный разговор. Столько выводов можно сделать… 
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Точно. 
НИКИТИН. Да-а…
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Что да-а?
НИКИТИН (многозначительно). Да так… (Закурив новую сигарету) Не будем больше отвлекаться!
ДЕНИКЕ (не скрывая радости). Наконец-то!
НИКИТИН. Вот только интересно узнать, куда это обоз девался?
ПОПОВ. Какой обоз?
НИКИТИН. С добром, конечно!
ПОПОВ. Не тяните, говорите яснее!
НИКИТИН. С тем, что было, так сказать, экспроприировано у местной церкви, купцов, зажиточных крестьян…
ДЕНИКЕ. Кулаков!
НИКИТИН. Это по коммунистическим меркам зажиточные крестьяне являются кулаками, а на деле − люди, которые своим горбом нажили своё хозяйство, горбясь в тяжёлой работе от зари до зари.
ДЕНИКЕ. Говорено − кулаки! Точка. Белой пропагандой занимаетесь, антисоветчиной пахнет… (Подходит к столу, вытащив из кармана шинели правую руку и сжав её в кулак) Не позволим!
НИКИТИН. Почему обязательно белая? И почему пропаганда? По-моему, и антисоветчины никакой. Не согласны с Лениным? «Непременно опираться на рабочий класс и крестьянство…» − его слова.
ДЕНИКЕ. Никто не собирается оспаривать ленинские слова! Разговор тут о кулаках…
НИКИТИН. Кулаки − те же крестьяне! Различие, к тому же существенное, лишь в том, что этим людям хорошо известна цена труда и хлеба, они никогда не отлынивают от работы…
ДЕНИКЕ. Да на кулаков много кто батрачит!
НИКИТИН. Батрачат. Но кто?! Кто не хочет, не желает заводить своё хозяйство, а гонится за легкими, быстрыми деньгами. Про таких можно сказать, − кукушкины дети: своего угла нет, шатаются из деревни в деревню…
ПОПОВ. Давайте всё-таки не будем отходить от сути дела! (Никитину) Что вам известно конкретно про обоз?
НИКИТИН. А то, что пропал он! Исчез.
ПОПОВ (удивлённо). Как так пропал? 
НИКИТИН. Так пропал.
ПОПОВ. Но, когда это всё организовывалось, вы подходили ко мне… Что за ерунда!
НИКИТИН. Подходил и спросил, что дальше станет, куда обоз будет отправлен…
ПОПОВ. Да. Я ещё сказал, что сначала на железнодорожную станцию, а затем в Москву… Вы ведь должны были всё проконтролировать, − я просил! Сам не успевал потому что, надо было подготовиться к сегодняшнему следственному процессу…
НИКИТИН. Должен был! Но меня и близко не подпустили. Запретили вообще касаться данного вопроса.
ПОПОВ (недоумённо). Кто и почему?
НИКИТИН. Ваш заместитель…
ДЕНИКЕ. Да, я!
ПОПОВ (Денике). Но почему?
ДЕНИКЕ (кивнув на Никитина). Человек он ещё новый для нас, ничего о нём толком неизвестно − прежде следует всё проверить. Может, вообще не стоит ему доверять…
ПОПОВ (недовольно). Вечно у вас какие-то подозрения! Совсем никому не доверяете, всех только подозреваете. Так скоро и до меня дойдёт дело, тоже начнёте подозревать…
НИКИТИН (просовывая окурок в оконце и закуривая новую сигарету). К тому и идёт.
ДЕНИКЕ (Никитину). Вас не спрашивают!
ПОПОВ. А я, между прочим, из путиловцев буду и в партии не один год…
НИКИТИН. Нынче это не в счёт! Сколько бывших коммунистов уже расстреляно или отправлено в концлагеря − начало положено. Так сказать чистка партийных рядов.
БАРАНОВ (чуть не крича). Товарищи! Это ж настоящая провокация! Чего тут слышать-то приходится? Быть того не может!
НИКИТИН. Ещё как может. Спросите у заместителя…
БАРАНОВ (Никитину). Это вы… Ты против Советской власти! Ты порочишь идею коммунизма!
НИКИТИН. Утопия, рассчитанная на народ. По-моему, что-то подобное сегодня уже довелось слышать…
ЛУКЬЯНЧИКОВ. То всё завербованные агенты империалистов! 
НИКИТИН (Лукьянчикову). Вы о коммунистах?
АЛЕКСЕЕВСКИЙ. С врагами Советской власти так и следует поступать! Ленин, Сталин учат нас бдительности…
НИКИТИН. И во всё это можно верить?
ДЕНИКЕ (показывая пальцем на Никитина). Ему не место среди нас, товарищи!
НИКИТИН. Я тоже к этому склоняюсь, потому готов сейчас прямо уйти. Это всё грязные игры… Не желаю в них участвовать. Кто собирается судить?
ДЕНИКЕ. Вот и идите. Свободны пока!
ПОПОВ. Нет! Опять отходим от сути дела. Никто не уйдёт, − так мы никогда не начнём заседание следственной комиссии. Кроме того, список состава окончательно утверждён. Если менять кого-то − день-два потеряем. А Москва ждёт результатов…
ДЕНИКЕ. Тогда, может, сразу вызовем Колчака? Наверняка, его уже доставили, он за дверьми…
ПОПОВ. Подождите. Сначала давайте всё-таки выясним хоть что-то про этот обоз…
ЧУДНОВСКИЙ. Я поддерживаю. Действительно, решить уж всё сразу, чтобы потом домыслов никаких не было. А то империалисты всякие и без того на нас, коммунистов, всякий поклёп ведут. Политика, знаете… (Денике) Вы один занимались вопросом отправки обоза в Москву?
ДЕНИКЕ. Нет, конечно! Одному с таким делом не совладать…
ПОПОВ. Кто вам помогал?
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Я.
ПОПОВ. Что стало с обозом? Почему я-то ничего не знаю? На железнодорожную станцию он попал?
ДЕНИКЕ (отходя от стола и продолжая ходить по полуподвалу). Пока нет. Сами знаете, белые наступление начали…
НИКИТИН. Но наступление началось спустя три дня − известно ведь.
ПОПОВ. Тогда где он?
ДЕНИКЕ. Обоз спрятан надёжно. 
НИКИТИН. У себя?
ДЕНИКЕ. Неважно! Важно, что белым не достанется…
НИКИТИН. Это уж точно. Никому.
ЛУКЬЯНЧИКОВ (Никитину). Ваши домыслы тут никого не интересует!
НИКИТИН. Оно и видно. Не выгодно.
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Не беспокойтесь, товарищи! Едва обстановка стабилизируется − обоз обязательно отправим по значению…
НИКИТИН. Навряд ли.
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Слово коммуниста.
НИКИТИН (Лукьянчикову). Вы коммунист?
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Нет пока, но буду − без этого никак.
НИКИТИН. Почему? Ах, да! Светлое будущее − коммунистическое общество. «Кто не с нами − тот против нас!»…
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Верно! Товарищ Ленин прав.
НИКИТИН. Всех, значит, под одну гребёнку…
ЛУКЬЯНЧИКОВ. И нечего здесь иронизировать! Ясно?
НИКИТИН (с сарказмом). Куда уж…
ПОПОВ. Ладно, всё! Довольно. Давайте по протоколу. Прежде нам следует решить насчёт секретаря − так положено. Какие будут кандидатуры? Кто грамотный?
НИКИТИН. Какая разница? Грамотный, неграмотный… В правительстве вон только у Луначарского высшее образование, а у остальных − незаконченное церковно-приходское. И что? Руководят народом. Власть…
ЧУДНОВСКИЙ (Никитину). Может, довольно? Это всё лишь ваши домыслы, которые к тому же никого не интересуют…
ДЕНИКЕ. Точно. Предлагаю Мышковского! 
ПОПОВ. Аргументы?
ДЕНИКЕ. Умеет писать. Кроме того, можно сказать, из народа… 
ЛУКЬЯНЧИКОВ. То есть из разночинцев. 
ДЕНИКЕ. Думаю, он справится… Обязан.
ПОПОВ (Мышковскому). Чем до этого занимались?
МЫШКОВСКИЙ. Состоял писарем при горснабе…
БАРАНОВ. Поддерживаю кандидатуру! (Кивнув, указывая пальцем на Мышковского) Знаю его, товарищи…
НИКИТИН (Баранову). Откуда знаете? Вместе работали?
БАРАНОВ. Между коммунистами не может быть разногласий! Товарищи предложили − так тому быть. 
ПОПОВ. Других кандидатур не будет?
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Да нет, конечно! Достаточно одной. Давайте начинать заседание…
ПОПОВ (Мышковскому). Согласны?
МЫШКОВСКИЙ (неуверенно). Ой, такое дело… Вести протокол заседания следственной комиссии − вдруг не справлюсь…
ДЕНИКЕ (подходя к Мышковскому). Не ломайся, как институтка! То не просьба, а партийное задание… И ты обязан справиться.
МЫШКОВСКИЙ. Ну, тогда если товарищи доверяют…
ДЕНИКЕ. Не доверяем, а поручаем!
ЧУДНОВСКИЙ (подняв палец). Вот именно.
ПОПОВ (отодвигая от себя часть папок в сторону Мышковского). Ладно. Тогда берите это и приступайте к делу − к обязанностям секретаря…
МЫШКОВСКИЙ (поднимаясь со своего места и принимая папки с бумагами, переданные Барановым). Спасибо за поручение, товарищи. Не подведу вас… (Садится)
ДЕНИКЕ. Постарайся уж.
ПОПОВ. Ну что, товарищи, начнём…
ДЕНИКЕ. Раз Мышковский уже при деле, пусть тогда Никитин передаст конвою, чтобы привели Колчака, он всё едино на ногах!
НИКИТИН. Сами что, не на ногах? Тоже ведь…
ПОПОВ (Денике и Никитину). Довольно перекликаний!
НИКИТИН. Так бы прямо и сказали, что мешаю, надо посекретничать…
ДЕНИКЕ. Трудно что ли?
НИКИТИН. Нисколько. Только человеческое отношение должно быть, люди же…
ДЕНИКЕ (морщась). Ой, не надо продолжать. История, философия, литература… Всё едино демагогия, пустые слова. Дело − вот что важное! Народ… он и без книжек будет трудиться…
НИКИТИН. Пахать от зари до зари…
ДЕНИКЕ. На то он есть и будет!
БАРАНОВ. Советский народ − народ труда!
НИКИТИН. Тогда какая разница между царской властью и коммунистическим режимом?
ДЕНИКЕ. Царь… (продолжая ходить) это всё едино царь. А Советская власть − это мы!
НИКИТИН. Действительно, бессмысленно с вами вести разговор…
ДЕНИКЕ. Смотря о чём этот разговор… (Подняв палец) и кто его ведёт. 

Никитин, просовывая окурок в оконце, уходит.

ПОПОВ. Итак, товарищи, с чего начнём? Уточним ход нашего заседания…
ДЕНИКЕ (садясь на своё место). Может, сперва один вопрос решим?
ПОПОВ. Какой ещё? Может, после?
ДЕНИКЕ. После может быть поздно!
ЧУДНОВСКИЙ. Это почему?
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Кто знает, − как дальше всё повернётся…
ЧУДНОВСКИЙ (Лукьянчикову). Так вы в курсе, о чём идёт речь?
ДЕНИКЕ. Я о Никитине.
ПОПОВ. А что он?
ДЕНИКЕ. Не нравится он мне…
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Мне тоже.
ПОПОВ. Всем невозможно понравится!
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Так оно, конечно…
ДЕНИКЕ. Подозрителен он. Неужто не видно?
ПОПОВ. Но мы все по-разному думаем!
АЛЕКСЕЕВСКИЙ. Да. Но идея-то одна, общая!
ПОПОВ. Неужели за инакомыслие можно судить?
ДЕНИКЕ. Почему бы нет?! Надо быть постоянно бдительными…
ПОПОВ. Не знаю, не знаю… (Вздохнув) Что вы предлагаете?
ДЕНИКЕ. Вывести Никитина из состава следственной комиссии.
ЧУДНОВСКИЙ. Тогда, товарищи, придётся менять список − вам уже известно. Дело действительно может затянуться.
ПОПОВ. Окончательно. Что скажут в Москве?
ДЕНИКЕ. Москва, Москва… (Раздражёно) Почему вечно должны равняться на Москву да на Ленина?! Пуп земли что ли?
БАРАНОВ. Москва − наша столица, а товарищ Ленин − вождь мирового пролетариата…
ЧУДНОВСКИЙ. Вот именно. 
ДЕНИКЕ. Да, но до той же Москвы далеко − даже слишком. Пока будем корректировать свои решения да действия − всё можно проиграть. Инициатива должна быть…
ПОПОВ. Во имя чего?
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Чтобы нам жилось неплохо…
ДЕНИКЕ. Ага. Тут всё едино наше, под нашим контролем. И нам устанавливать порядки. Наши порядки. 
ПОПОВ. Так, так. Значит, с Москвой можно не считаться… (Мотнув головой) Но так ведь, правда, и до анархии недалеко!
АЛЕКСЕЕВСКИЙ. Что-что, а анархия нам не грозит.
ПОПОВ (Алексеевскому). Вы уверены?
АЛЕКСЕЕВСКИЙ. Да! Иначе ни к чему всё…
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Потому что власть-то у кого − у нас, коммунистов.
ДЕНИКЕ (вскакивая со своего места, сжимая кулаки). Не допустим! Расстреляем! Сгниём! Уничтожим! (Начинает ходить)
ПОПОВ. Никитин прав…
ДЕНИКЕ. В чём? Да такие, как Никитин, в России никогда не будут правы, их правда никому не нужна…
ПОПОВ. Не позволите…
ДЕНИКЕ. Почему «не позволите»? (Останавливаясь, Попову) Не позволим! Вы ведь тоже коммунист… Партийная дисциплина, товарищ. 
ПОПОВ. Но у Маркса с Энгельсом иная точка зрения…
ДЕНИКЕ (продолжая ходить). Эти нам не указ! Пусть в своей Германии командуют… Мы сами себе командиры.
ПОПОВ (всем). Кто ещё так считает? 
БАРАНОВ (пожимая плечами). Дело-то в чём?
ПОПОВ. Стоит ли нам изменить список состава следственной комиссии?
БАРАНОВ. То вы о Никитине?
ДЕНИКЕ. Да!
БАРАНОВ. Но погодьте! Тогда придётся и само заседание переносить?
ПОПОВ. А как же! Конечно.
БАРАНОВ (мотая головой). Не-е, лично я не согласен… (Махнув рукой с шапкой) Не дело то. Так ничё до конца не сделаем! Вы у нас председатель…
ПОПОВ (утвердительно кивнув головой). Ясно. (Мышковскому) Ваше мнение? Только конкретно, по сути.
МЫШКОВСКИЙ (поднимая голову от бумаг, растеряно). Я протокол веду, товарищи… Я как все!
ПОПОВ. Ладно. Тоже ясно.
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Я поддерживаю.
ПОПОВ. Поддерживаете кого или чего?
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Вывести из состава комиссии Никитина.
АЛЕКСЕЕВСКИЙ. Почему бы нам действительно не внести коррективы в список? Москве… найдём что сказать! Все равно у них там (подняв указательный палец) свои дела, никто не проверит, не до нас…
ЧУДНОВСКИЙ (опуская воротник шинели). Нет, товарищи! Давайте уж не будем начинать всё заново. Заседание комиссии открыто… Белые у города. В конце концов, какая разница! Никитин или кто-то другой… (Короткая пауза) Один-то − в поле не воин. Решение-то все равно за нами ведь, за большинством! А это, товарищи, что-то да значит…
ДЕНИКЕ. Да, но зачем нам свидетели?
ЧУДНОВСКИЙ. Никитина возьмём на контроль… Никуда он от нас не денется.
ДЕНИКЕ (усмехаясь). Тогда страна может спать спокойно!
ПОПОВ (решительно). Ладно. Так как я всё же являюсь председателем этой следственной комиссии…
ДЕНИКЕ. Пока вас этого права никто не лишал…
ПОПОВ. Пожалуйста, не перебивайте председательствующего! 
ДЕНИКЕ (с плохо скрываемым неудовольствием, подходя к своему месту за столом). Всё, всё! Говорите.
ПОПОВ. Вот и ладно. Поэтому на правах председательствующего я оставляю список состава следственной комиссии без изменения. Времени совсем нет, белые у города. К тому же все собрались, заседание начато… Не вижу никакого смысла. Удержим город, − там поглядим.

Появляется Никитин.

НИКИТИН. Адмирал доставлен…
ДЕНИКЕ (садясь на своё место). Наконец-то!
ПОПОВ. Тогда прямо сейчас и начнём следствие… (Никитину) Можете садиться!
НИКИТИН (подходя снова к оконцу). Нет, спасибо. Я много курю… (Закуривает) Да и здесь намного свежее.
ДЕНИКЕ. Как угодно!
ЛУКЬЯНЧИКОВ. Да он, товарищи, пренебрегает нами, не хочет с нами сидеть…
ДЕНИКЕ. Заставим.
ПОПОВ. Прекратите перепалку! В конце концов, товарищи… Это его право. (Мышковскому, возившемуся с бумагами). Вы секретарь заседания… Приглашайте!
ДЕНИКЕ. Долой бумагу! Поторопись! 

Мышковский встаёт и уходит.