ЕФИМ ХАЯТ

                                            Тройная уха

                               Рассказ из цикла «Бывшие»

- Самое вкусное, что приходилось в жизни пробовать – это отварная губа лося.
Да-да! Не спорьте  со мной. Я знаю, что говорю.
Убедившись, что спорить с ним никто не собирается, толстяк поёрзал на скамейке, устраиваясь удобней, и со значением посмотрел на компанию – все ли достойно оценили сказанное.
Компания оценила. Четверо мужчин, сидевших на песке вокруг пластиковой скатерти, на которой была разложена обычная пляжная снедь, повернули к нему головы. Подвинулся поближе и я. Оказавшись на пляже случайно – билеты были на ночной самолет, я убивал дополетное время. Да и живописная мужская группа была мне интересна.
- Так вот. Дайте мне мясистые части верхней и нижней губ лося, срезанные целиком, я поджарю их и до мягкости сварю в соленой воде. Лавровый листочек, несколько горошин перца, луковичку,  морковочку - и милости прошу к столу.
Нарезанные тонкими ломтиками губы лося в горячем виде не оставят равнодушным самого привередливого гурмана. Впрочем, можно подавать и в холодном. По мне – так даже вкусней.
- Сам пробовал? – недоверчиво спросил один из мужчин, с явным сожалением выдавливая из жестяной банки остатки баварского пива.
- Да уж, конечно, - не без гордости ответил толстяк. -А уж под водочку из хрустального графинчика, со слезой по краю…
И он, мечтательно закрыв глаза, зачмокал губами.
– Обязательно в графинчике и никаких бутылок!
-Правильно! Так и подавали к царскому столу. Сам читал.
- Ну-у, если к царскому...Осталось только лося добыть,- раздался ехидный смешок. Не знаешь, где тут лосей подают? Оду* уже из ушей прет!
И говоривший с явным наслаждением отправил в рот остатки бутерброда с индюшатиной.
- Не губы лося, но тоже ничего,- довольно добавил он
-Не верите! Я и рецепт специально записал. Могу дать желающим.
Желающих не оказалось.
- И где ж это угощають такими блюдАми?- высокий, белотелый мужчина с «профессорской» бородкой, основательно тронутой сединой, ловко забросил пустую жестянку из- под пива в висевший на бетонном столбике пластиковый мешок.– Уж не в царских ли хоромах бывать приходилось?
- В царских не приходилось, но когда с комиссией ездил, такие столы накрывали, что и царю не снилось Приехали мы как-то в одно заведение. Днем, как водится, документы смотрим, знания проверяем, собеседования всякие, тестирование, то…да сё…
А вечером культурная программа. Хозяева уж так старались! Министерша наша крутая была баба, не одного руководителя до инфаркта довела. Её как огня боялись!
- Не люблю снобов! А тут снобизм, мой дорогой, чистейшей воды.
«Профессор» собрал остатки еды в кулек, туда же засунул еще одну пустую пивную банку, кряхтя поднялся и аккуратно положил все это в урну…
-Водка в графинчике, лось в полоску, официантки в передничках…-Он пренебрежительно оттопырил нижнюю губу.
- А ты пробовал? - запальчиво спросил толстяк.
- Губы лося нет. Признаю, но не как минус в моей богатой подобным опытом жизни. Остального наелся вот так! - он красноречиво провел ребром ладони по горлу.- Официантки в крутых ресторанах, водочка с коньяками, льстивые тосты – от них наутро на душе, как от кошачьего дерьма во рту. Не люблю!
А трапезу одну на всю жизнь запомнил. Это когда уху тройную готовили.
«Профессор» сделал паузу. Рассказчик он был, очевидно, отличный и качество это его приятели знали.
Я, стараясь не привлекать внимания, придвинулся поближе. Так, будто случайно.
- Ну-у… Тройную уху хоть раз в жизни кто не готовил! - огорченный тем, что интерес к нему пропал, обиженно бросил «Толстяк»
- Готовил, да не такую.
- Уха, она и есть уха!
-Ладно, не перебивай, - шикнул кто-то на «Толстяка"
- Защитился приятель мой один. Тему называть не буду, не в ней дело. И был он, приятель мой, сыном председателя колхоза. Таких хозяйств и в брежневские времена немного в Союзе было. Ну, как положено, отгуляли по случаю защиты. Потом самых важных гостей отвезли в пионерлагерь колхозный. Чего улыбаетесь? Туда вправду на лето детишек привозили. Лес кругом, озеро с чистейшей водой, тишина, питание сельское. Многие горожане мечтали детей своих в этот лагерь определить.
А к осени его закрывали. До следующего лета.
Туда и привезли нас. Так получилось, что я среди избранных оказался. Дружили мы с соискателем...
Рассказчик достал пачку сигарет, щелчком выбил одну. Перед ним сразу вспыхнули три язычка пламени .Он как-то очень вкусно затянулся. Я давно бросил курить, но у меня, тем не менее, слюной наполнился рот.
- К встрече все было уже готово. Выпили с дороги хорошей водочки. Закусили, чем было. А было, скажу я вам…Лосинных губ не подавали, врать не буду. Хотя в самих рогатых красавцах недостатка не было - подходили близко и с рук хлеб брали. Теплыми и мягкими губами.
Он бросил ироничный взгляд на толстяка, все засмеялись, тот обиженно отвернулся.
- Но это только прелюдия. Так сказать, фанфары перед началом действа. А гастрономическая симфония зазвучала позже.
Было это после октябрьских праздников. Днем еще солнышко проглядывало, даже пригревало на закрытых от ветра местах, ночью лужи уже ледком затягивало. От близкого озера тянуло холодом и сыростью.
Разложили костерок. Хмель в голове: уж очень водка была хороша. Да и закусь не уступала. Так что потянуло на приключения.
И когда один из именитых гостей ( только я еще неостепенённый ходил) потребовал :
- Хочу ухи! И самогонки! – мы все почувствовали, что без этого вечер как бы все краски теряет.
Смотрю, хозяева в замешательстве: не предусмотрели. Коньяки и водки разные были, а самогонки не приготовили!
Председатель шепнул что-то своему шоферу, тот кивнул согласно, завел стоявший рядом "газик
НЕ прошло и полчаса как рядом с бутылками с самыми фантастическими этикетками уже красовались два трехлитровых пузыря с чистой, как слеза, самогонкой. А из машины три загорелых парня тащили бредень.
Когда парни разделись, дамы восхищенно взвизгнули – так великолепно те были сложены. Явно красуясь перед зрителями, ребята вошли в ледяную воду и потянули бредень к средине. То ли я перебрал немного, то ли от ухарства хмельного, но захотелось, чтобы часть восторгов пришлось и на мою долю. Тем более, что была там одна, ради которой я и поехал к приятелю в гости.
Короче, я тоже стал раздеваться.
- Зачем?
- Чтобы идти с ними.
- Куда, с ними ?
- В воду, естественно.
- Но ты же сказал, что к ночи вода ледком покрывалась.
- Нет, на озере лед только у кромки воды блестел. Ветер гнал волну, льда не было. Вода до самых камышей чистая стояла.
       Был август. Температура воды на Средиземном море не опускалась ниже тридцати градусов. Знойный день сменился сумерками. Такими влажными, что казалось, по воздуху можно плыть.
А я вдруг ощутил ледяное дыхание ноябрьского озера, хруст прибрежного льда под босыми ногами рыбаков, и неласковое беззвездное небо, сочившееся бесконечной моросью.
- Разделся я – и в воду... Было ощущение, что прыгнул в крутой кипяток : воды у берега по пояс и мне показалось, что ниже пояса тела у меня больше нет! Ничего! Хмель улетучился. Сразу.
Но все внимание толпы переключилось на меня.
Ведь если на процесс рыбной ловли толпа смотрела как на увлекательный, отработанный профессионалами аттракцион, то мое появление на манеже вызвало повышенный интерес - я был любителем.
- А дети у тебя уже были?
- Не-а. Детей еще не было. И когда я, ошпаренный крутым ледяным кипятком, взвился над водой, а потом снова окунулся в нее, мысль о детях как-то не пришла мне в голову.
Думаю, что это больше волновало ту участницу нашей тусовки, ради которой подвиг, собственно, и совершался.
«Профессор» сделал паузу. Вытащил новую сигарету, смачно вдохнул дым, сбил прокуренным ногтем указательного пальца пепел, затем хитро оглядел слушателей.
-Как потом оказалось, ее тогда тоже не столько волновали возможные потомки, сколько сам процесс. Но это к слову. Постепенно ко мне стала возвращаться нижняя часть моего тела. . Вначале пальцы на ногах почувствовали мерзкий придонный ил, потом появилась боль в конях, потом почувствовал и все остальное…
Плыть к средине озера я не решился- боялся судороги, поэтому ухватил край сети и потянул его к берегу.
И в этот момент рука моя наткнулась на холодное, гибкое , рыбье туловище.
На своем веку обнимал не одну женщину. Не всех их память сберегла. Но миг, когда рука скользнула по упругой рыбьей спине, когда холодное мускулистое тело забилось в моих объятиях, а сердце бешено заколотилось от восторга, не сравнимого ни с каким обладанием, а потом замерло от ужаса : рыбина вдруг выпорхнула из рук и ухнула в воду, и я подумал, что лучше умереть, чем дать ей уйти, - этой минуты мне не забыть!
- Эротично, ничего не скажешь, - засмеялся кто-то. – И бабы не захочется.
- После такой купели конечно не захочется.
- А дальше что?…
- Выбрались мы с уловом, ухнули по солдатской кружке самогона, градусов девяносто, не меньше. Вторая пошла легче...
Я в молодости не очень поклонялся Бахусу. Но когда огонь со специфическим запахом сивухи райским теплом стал разливаться по телу, я почувствовал настоящее блаженство. Оно усилилось потому что крепкие женские ладошки, со знанием дела втирали в спину, в поясницу, в живот, во все мыслимые и немыслимые места все тот же самогон, отчего наслаждение достигло апогея! С чем я благополучно и отключился.
-Очнулся от ужаса. Из-под меня, медленно покачиваясь, уплывала земля. Рот был забит трухой, но обоняние улавливало пыльный аромат сена…и духов. Со стороны громадной желтой луны надвигалось какое-то чудовище.
-М-да. Пить надо меньше. Но надо!
-Присмотревшись, узнал лошадь, удивленно взиравшую на меня, вернее на нас: рядом, уткнувшись носом в мое плечо, уютно посапывала та самая особа, присутствие которой и вызвало весь этот гармидер.
-И что дальше?
- А что дальше? Я долго не мог жениться.
- Неужели отморозил?
- Ничего я не отморозил! Просто планку слишком высоко установил. Я потом всех женщин по этой равнял. А ведь и до нее девственником не был. Но долго еще в интимные моменты, вдруг вставал передо мной стог сена, приготовленный для зимовки лосей и косуль, пропахший пылью, запахом духов, ни с чем не сравнимым ароматом женского тела, и единственный свидетель той ночи- стреноженная лошадь, с удивлением взиравшая на всю эту любовную кутерьму
-А уха?- ревниво спросил «Толстяк.»
- Какая уха?- недоуменно переспросил «профессор». Потом беспечно добавил: - Не знаю. Не пробовал. Думаю, была отменной.
Он достал из кармана мятую пачку сигарет.
- А дети у меня есть. Мальчик и, - он засмеялся,- и мальчик. И у них мальчики. А иначе, зачем я здесь?
- Самогон при переохлаждении - первое дело.
Лежавший на песке плотный мужчина с созревшим уже брюшком устроился так, чтобы его было хорошо видно.
- Был и в моей жизни случай. Я тогда директорствовал в одной турфирме. Тогда, я имею ввиду времена застоя, вся страна была на колесах. Профсоюзы богатые были...
- Ребята, ша! Балабай-* *идет! - «Толстяк» начал быстро собирать вещи. Заторопились и остальные . Через минуту на месте "пикника" уже никого не было.
Недоумевая , чем вызвана паника, начал одеваться и я…
До самолета оставалось много времени, но не сидеть же одному у черной воды, совершенно не дающей прохлады.
В пустом помещении душевой, ругая на чем свет стоит пляжных бездельников, мерзкого "балабая", удушливый август и какую-то Нинку, остервенело тер губкой белые кафельные плитки «Директор.»
На выходе я увидел еще двух героев этого сюжета. «Толстяк» и «Профессор», толкая перед собой четырехколесное сооружение на велосипедных шинах, снимали с невысоких бетонных столбиков пластиковые пакеты с мусором, укладывали их в коляску, а взамен навешивали пустые.
Отчаянно жестикулируя и споря, они уходили в сторону, противоположную выходу.
На средиземноморским побережьем плыл немилосердно влажный и душный вечер. Пляжные кафе закрылись, на набережной сверкали огни, играла громко музыка, доносился женский смех. В яркоосвещенных залах ресторанов и баров в полную силу работали кондиционеры. Свободных мест не было.
Заканчивался август...
________
* оду - индюк. В данном случае- индюшачья пастрома.
** балабай- иврит. В просторечье- хозяин