(пародия)

Очень хочется гордиться Родиной. Нет, ну правда.. и что главное – вполне есть чем! Вот, скажем, балет, или межконтинентальные ракеты очень среднего радиуса действия. Водка, опять же, дешевая. Женщины красивые и не гордые. Ну очень иногда хочется гордиться, но нечем. В смысле – гордиться, конечно, есть чем, но орган для гордости начисто отсутствует. Полностью атрофировался от частого переутомления за долгие годы бывшей Советской власти.  Встанешь ранним утром, даже не почистив зубов, и принимаешься по привычке страной гордиться – но не получается. Не идет! То Путина президентом назначат, то пожар в Сибири, то неурожай в Краснодаре, то мэра Москвы снимают, то еще какая беда случилась. Так подумаешь-подумаешь... и ходишь тоскливо по своей шестиметровой кухне от стены к стене, как бомж дядя Сёма по одесскому причалу, и пытаешься искусственно вызвать в себе приступ гордости к родной стране. Потом срочно два пальца в рот – и скорей к раковине. Мычишь, мычишь, как после вчерашнего, а гордость не идет. Так комом в горле и стоит.

Постучишь за выручкой в стену к соседу. Дядя Миша, мол, ты сегодня уже Родиной погордился или нет еще пока уже? Дяди Миша в ответ молчит, не разговаривая, и не спеша соображает. У него за плечами, все-таки, пять лет лагерей и сирота брат-водопроводчик на иждивении. Думать ему надо, что вслух говоришь, а что про себя.

- А ты-то, Миша, - отвечает он мне наконец (я – тоже Миша). - А ты-то, Миша, сам-то что решил-то?

- Так я, естественно, как народ, - сиплю полуудушенно. - Как мы все, то есть, несознательные массы трудящихся. Плюс неимущие бюджетники и передовая часть полуобразованной российской интеллигенции.

- Баклан ты, Миша, (это он мне?) – говорит дядя Миша. – Ты-то лучше глянь, как страна-то при новом режиме расцвела, как она-то, болезная с колен-то приподнялась, курва!

- Не спорю, есть предмет для гордости, - горячо шепчу ему через стену. - Однозначно есть! Вот вчера, к примеру,  вышел на экскурсию в магазин. Перед сном прогуляться. Так (шепчу) все на прилавках есть - выбор есть, однозначно - и шпроты, и консервы, и финики в меду турецкие в шоколаде. Денег только в кармане мало. То есть, деньги тоже есть. Но их исключительно мало - меньше, чем товаров. Товаров много, а денег практически нет, представляешь какая сложилась коллизия?

- Дык работать-то надо, - поучает меня дядя Миша через стену, – вот бабло-то, оно и придёт-то! Ты-то, небось, не работаешь, а токмо языком со сцены мелешь-то. Бумагу все мараешь-то, как в старое время-то. А людЯ-то пашут, не покладая! Я, вон-то, надысь, в три смены-то того...

- Дядя Миша, - говорю я весь в слезах. – А ты помнишь, как при коммунистах хорошо было? Тебе с утра и до вечера по центральному телевизору диктор подробно объясняет когда, кем и чем гордиться – БАМ, КАМаз, «Малая Земля» и прочее... А теперь? Президент один, а премьер-министр – наоборот, совсем другой. КГБ в лихие девяностые годы разогнали и вместо него какую-то ФСБ выдумали. Гидроэлектростанции теперь не строят, а все больше взрывают. Элиты отношения между собой выясняют. Вместо социализма суверенную демократию сверху насильно насадили. А, между тем, террористов в стране - как вяленой плотвы у тети Фиры на прилавке.

- Не спорю, - сипит дядя Миша. – Попадаются-то еще отдельные недочеты-то. Россия, вить, только-только-то с-под колен встала-то. Это нам все Березовский-то из-за бугра гадит! Но народ-то на него-то клал с прибором-то из-под Костомукши!

- А ещё, - плачу ему через обои в цветочек. – коррупция меня совсем замучила, дядя Миша. Взяточничество это крупномастшабное, а также рейдерство, шантаж и многомиллиардные откаты огорчают. А мне никто так и не несет! Не знаю, что и думать. Может, хоть присяжным заседателем в московский суд пойти, посидеть? Хоть малюсенькую взяточку, да получу? А то так и умру, не попробовав.

В ответ слышу – дядя Миша матерно бухнул кулаком в стену, взял с полки свой самый большой рашпиль и пошел в цеха. Трудиться.

Ну что тут добавить? Хочется Родиной гордиться. Шарю глазами вокруг, щупаю себя за плотное тело, к жене с ненужными расспросами и предложениями пристаю. А гордость за страну начисто отсутствует, как красная икра в туберкулезном диспансере Челябинского тракторного завода. Вместо нее наличествует чувство мелкой досады, дробно переходящей в крупное неудовлетворение. «За что боролись? – шепчу. – Чего против боролись наши отцы с нашими дедами и за? Русь, дай ответ!» Сурово молчит в ответ страна, шурша новыми импортными автомобилями по старым отечественным колдобинам. Булькая мягким немецким пивом по луженым отечественным глоткам. Что-то хмуро перебирая у себя в кармане. Недоверчиво и упрямо глядя мне под ноги из-под своего вечно нахмуренного лобья.

Чего и всем с утра желаю. Ну все... пошел к рабочему столу, пока в стране писчая бумага вдруг не кончилась. Ура, товарищи!