- Сяду под ракитовый куст и буду думать, - рассмеялась я в ответ на угрозу остаться навсегда в их мире. – Вечность длинная, кустов много: что-нибудь да придумаю.

 

 - Это невозможно. Кллаатмгар накрыт Рамой, и выхода из него нет. Ни для кого. Даже для нас.

 

 Оба сидящих передо мной беса усмехнулись. Похоже, то, как я реагировала на их слова, запальчиво вступая в спор, только забавляло их.

 

 - Я найду выход.

 

 - Ну… Конечно, ты можешь попробовать. Понаблюдать за этим было бы даже м-м-м… занятно. Но чтобы совершить такое, нужны знания – а никто из наших ученых не станет помогать тебе. Все довольны тем, что у нас есть Рама.

 

 - Ага. Даже те, кого вы загнали туда против их воли, так?

 

 Бес-мужчина пожал плечами, дескать, а как же еще? Бес-женщина самодовольно улыбнулась и, кажется, даже облизнула губы кончиком языка.

 

 - Впрочем, это не важно. Все равно ваш Кллаатмгар – только плод вашего воображения.

 

 - А вот говорить такое – серьезное преступление. Если бы мы не были на Земле, ты бы пожалела об этих словах, - заявил бес, из глаз которого моментально исчезло все благодушие и заинтересованность. – Порой жалею, что ввели на этой планетке запрет на магию. Особенно на боевую.

 

 - Зачем ты так? – осадила его бесовка. – Она же всего лишь человек. И к тому же совсем молодой. Надо дать ей время. Мы не такие уж деспоты, - она обращалась уже ко мне. - Впрочем, ты еще успеешь это понять.

 

 - Да-а? Когда же?

 

 - Из-под Рамы тебе никуда не деться. В конце скинешь эту тушку – увидишь.

 

 - Нет мест, которые нельзя покинуть, правда? – я посмотрела на мужа. Он промолчал, не желая спорить с бесами, но я почувствовала, как ободряюще сжалась его ладонь на моем плече. Я прижалась щекой к его груди.

 

 «Да пусть хоть в Кллаатмгаре, хоть у черта на рогах, лишь бы вместе, любимый…»

 

 Иван выпустил изо рта струйку сигаретного дыма – и я ощутила нёбом привкус терпкой горечи.

 

 * * *

 

 Вокруг была только боль. Она была рассеяна в воздухе, скрипела под ногами, стекала по коже, вонзалась тысячей лезвий прямо в душу, туда, где должно было быть сердце – если бы оно не было сожжено.

 

 Боль заполняла собой все, охватывала, поглощала меня без остатка. Я кричала, надеясь заглушить ее, но это не помогало.

 

 Затем боль и пустота сгустились в липкий серый сумрак, в просветах которого теснились неясные тени… и руины среди теней. Словно сама земля предательски дрогнула и превратила в развалины все, что я звала своим миром. Миром, который мы с Иваном делили на двоих. Разбросанные в беспорядке камни, некогда бывшие прекрасным городом, городом моей мечты, моим приютом, моей песней, моей жизнью.

 

 Сумрак, заменяющий небо, выжженная катастрофой земля – и руины. Вот что теперь было вокруг. И выйти отсюда я действительно не могла.

 

 Теперь я осознавала с отчетливой ясностью: я заблуждалась. Во всем. Даже в мелочах. Например, здесь не было ракитового куста.

 

 Вместо него посреди обломков моей души стоял столб*. И я шла вокруг него, привязанная к вершине, как пуповиной, кровоточащими внутренностями. Шаг, еще шаг, новый виток дорожки из кровавых капель.

 

 «Вечность длинная.»

 

 * * *

 

 - Ненавижу, - я с трудом разлепила спекшиеся от долгого молчания губы.

 

 Над моей головой витала тень: кто-то из бесов вновь явился сюда, и я была почти рада этой перемене в окружающем сумраке. Собеседники у меня появлялись не часто. Теперь.

 

 В самом начале бесы осаждали меня – и я терпела их присутствие, надеясь – хотя и не могла равняться с ними в этих играх - обмануть, перехитрить, уговорить, подкупить, умолить. Я хотела только одного: вернуть то, без чего не могла жить, - Ивана. Но как только поняла, что он сам не желает этого, я больше не видела смысла в разговорах с бесами – и они оставили меня наедине с моим столбом.

 

 - Не передумала? – прошелестела тень. – Зря. Ведь мы предлагали тебе честную сделку: власть, и могущество, и даже любовь. Представляешь, вечную любовь! Ведь в Кллаатмгаре нет смерти, и ты могла бы вечно…

 

 - Честность? Вы знаете такое слово? – я сплюнула, и теперь внимательно наблюдала, как розоватое пятнышко впитывается в серую пыль под ногами. Лучше такое зрелище, чем поднять глаза и встретиться взглядом с бесом. – Вечный обман – вот что такое вечная жизнь в Кллаатмгаре.

 

 - Ты бы привыкла. Научилась бы играть по нашим правилам.

 

 - Нет, - проговорила я. – Только не по таким. Я готова была поступиться многим, но не…

 

 - Он здесь, между прочим.

 

 Я вздрогнула.

 

 - Что?

 

 - Это я, - голос Ивана звучал глухо и неуверенно. – Поговорим.

 

 Я потрясла головой, стараясь стряхнуть с глаз соленые капли, мешающие смотреть. Его – похудевшего и суетливого - трудно было узнать, но это был он… Вот только я никак не могла поймать его взгляд.

 

 - Может, лучше, если мы поговорим без них? – спросила я, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно.

 

 - Они имеют право.

 

 - А я? На что имею право я?

 

 Он не ответил.

 

 - Я не верю, что ты способен лгать мне. Ты столько раз говорил, что любишь меня…

 

 - Это правда.

 

 - Но ты предал меня.

 

 - Хватит, - вмешался бес. – Ты сама предала его, отказалась следовать за нами.

 

 Я по-прежнему не сводила глаз с Ивана, стараясь запечатлеть в памяти каждую его черточку. Я не знала, когда еще доведется мне взглянуть на него, вечность ведь длинная.

 

 - Мы могли бы быть все вместе. Мы и ты. – Иван вынул из кармана руку – на безымянном пальце блеснуло тонкое белесоватое колечко. Другое, не из тех, которыми когда-то обменялись мы.

 

 - Ты знаешь, милый, что не могли.

 

 Он покачал головой в ответ, отрицая мою правоту.

 

 Я едва слышно прошептала, скорее себе, чем ему:

 

 - Жить как бесы…

 

 Но он услышал.

 

 - Я один из них. Всегда был бесом, бессмертным.

 

 - Ты не был. Ты стал им.

 

 * * *

 

 Руины в сером сумраке… Показалось ли мне, что когда я в предыдущий раз обходила вокруг столба, камни лежали чуть по-иному? Еще чуть-чуть… И еще…

 

 Оказывается, вечность – если она достаточно длинная – может сдвигать даже камни. Сдвигать – и ставить на свои места.

 

* * *

 

 Город, который был мной, выглядел почти как прежде. Почти…

 

 - Это иллюзия, - покачала я головой, отгоняя наваждение.

 

 - Умная девочка, - голос беса прошуршал прямо у меня за спиной. – Ты могла бы стоять рядом с властителями этой вселенной, если бы согласилась пойти с нами.

 

 - Я зачем-то нужна вам. Жаль, что не настолько, чтобы вы поступились своим желанием погубить Ивана.

 

 - Погубить? – бес захохотал, и это было похоже на осыпающийся с высохшего на солнце замка песок. – Посмотри, где ты и где он. Кто из вас губит себя?

 

 «Действительно, кто?»

 

 Я решительно повернулась спиной к столбу, сделала несколько шагов прочь, с замиранием в душе ожидая усиления мучительной боли от натянувшейся пуповины.

 

 Боли не было.

 

 - Я больше не верю в ваши фальшивые выдумки, - твердо произнесла я. – А раз так, то вашего мира, всего этого инфернального Кллаатмгара, не существует.

 

 - Стой!

 

 - Вам нужны люди, чтобы ощутить власть. Вы получаете удовольствие, причиняя другим боль. Я не играю в эти игры.

 

 - Стой!!!

 

 Умереть в этом мире оказалось легче, чем я думала.  Несмотря на его вечность.

 

 * * *

 

 - Ты как, солнышко? Проснулась? Чаю хочешь? – голос сидящего у моей кровати Алексея мягко прозвучал в тишине погруженной в полумрак комнаты.

 

 - А хочу, пожалуй! – я улыбнулась, чувствуя, как слегка подрагивают отвыкшие от этого губы.

 

 - Тебе лучше?

 

 Я кивнула, потянувшись к нему, чтобы обнять.

 

 - Гораздо. Спасибо тебе. А знаешь, ты был прав: время меняет все. Даже вечность, какой бы длинной она ни была.

 

 *

 У викингов была казнь - человеку вскрывали живот, закрепляли кишки на столбе, и он должен был (добровольно) ходить вокруг столба, наматывая на него кишки. Таким образом окончательно выясняли про казнимого - крутой он был викинг или так себе.