Как Мишаня заблудился

       Вы Мишаню Подымахина знаете? Из Подымахино он, там все Подымахины, кроме участкового и учительницы. Ну, как «где?» Мельничный ручей знаешь, где ведьмы живут? Если на лодке вниз по Лене плыть, дальше будет Осетрово. Там ещё порт и нефтебаза, дальше – мост через Лену, а после него, слева по берегу Подымахино. Нет, Чудничный справа, там, где Таюра. Там тоже всякие чудеса бывают, на то он и Чудничный, прямо аномальная зона. Но сейчас не о нём речь, а о Мишане Подымахине.
       Случилось это в конце мая. Забухал Мишаня. Время горячее, огород пахать надо, картошку скоро сажать, а он бухает. Жена поедом ест, без передышки: « Хватит пить! Работать надо! Ты что, в зиму голодом хочешь сидеть?» Пилит и пилит и днём и ночью, ну совсем достала. Надоело это Мишке, решил он завязать с пьянкой, да с утра огородом заняться.
       Вот встаёт он утром, похмелился немного и пошёл в сарай, достал мотоплуг, стал его к работе готовить, а сошники сломаны. Надо в кузницу идти, а кузница на другом конце села. Подымахино – село небольшое, всего одна улица, шесть километров вдоль Лены, но река здесь поворот делает и можно сократить дорогу, если прямой тропкой через лес идти. Вот по этой тропке Миша и пошёл.
       Догоняет его мотоцикл, останавливается. Мужик, вроде, знакомый, из Марково.
       - Куда идёшь?
       - В кузницу, сошники отремонтировать.
       - Садись, подвезу.
Поехали. А тут кабак. Мишаня думает: « Вот дела! Пока бухал, кабак новый открыли, а я и не знал». Мужик говорит:
       -Пойдём, выпьем!
Зашли. Мужик взял бутылку водки, два стакана, разлил водку по стаканам и говорит:
       -Ты пей, я сейчас приду – и ушёл. Ждал его Мишка, ждал, уже всю бутылку выпил, а тот не возвращается. Мишаня думает: «Наверное, передумал меня везти, сам уехал. Ну, ничего, я и пешком дойду. Вышел из кабака, идёт по тропинке, а места какие – то незнакомые, и села не видать.
       Вдруг из кустов пограничник с собакой выходит и к Мишке:
       - Предъявите документы!
       - Какие такие документы? Я их с роду с собой не ношу!
       - Здесь погранзона, каждый обязан документы иметь. Если нет документов, арестую, как нарушителя границы.
       - Ну и дела! Выходит, пока я бухал, Якутия отделилась и границу установила. А я и не знал!
       - Какая Якутия? Здесь граница с Китаем проходит!
       - Так что, нас китайцы завоевали? Всю Сибирь, до Лены? Обалдеть можно!
       - Вы, гражданин от водки уже обалдели! Это – река Амур! За рекой – Китай! А здесь Россия! И никто нас не завоёвывал! Шагай, давай, в ту сторону, с моих глаз долой, а то собаку натравлю!
       Мишаня и пошёл. Идёт, а сам соображает, сколько же ему до Подымахино топать. А башка тяжёлая. Соображалка совсем не работает. Вдруг, догоняет его УАЗ. За рулём мужик сидит в форме лесника, а лицо вроде бы знакомое.
       - Куда идёшь?
       - В Подымахино.
       - Садись, подвезу.
Сел. Поехали. А тут кабак. «И чего  это по тайге кабаков натыкали?» – подумал Мишаня. Мужик говорит: «Пойдём, выпьем!» Зашли. Мужик взял бутылку водки, два стакана, разлил водку по стаканам и говорит: «Ну, давай выпьем за нашу дружбу!». А Мишаня левой рукой стакан взял, а правой вдруг перекрестился. И с чего бы это? Креста не носил, в церковь не ходил, ни одной молитвы не знал, а тут, ни с того, ни с сего, креститься начал. Раздался грохот, в глазах у Мишки потемнело, и потерял он сознание.
       Когда очнулся, смотрит: в левой руке у него шишка еловая, сам он сидит на верхушке высоченной ёлки, а с этой высоты видно ему своё село и крышу своего дома. Попытался слезть, ничего не вышло. Штормовка за что-то зацепилась, и не рвётся, и не отпускает. Крутился он, крутился, дёргался, дёргался, бесполезно. Не может слезть. Стал кричать, на помощь звать, Охрип совсем. Не слышит никто.
       Дело к вечеру движется. Как подумал Мишаня, что ему всю ночь на ёлке сидеть, совсем затосковал, заплакал и Богу молиться начал. Молитв он не знал никаких, а так своими словами помощи просить стал. Глядь, мальчишка соседский по тропинке бежит. Услышал, что на ёлке кто-то плачет, испугался сначала. Потом пригляделся: дядя Миша – сосед!. Побежал он в село, созвал людей, привел их к ёлке, где Мишаня сидел. Сняли его, наконец.
       С тех пор Мишаня Подымахин совсем не пьёт, даже квасу. Хозяйством занимается. Правда, иногда задумается и всё один и тот же вопрос задаёт: «Как же так, ехал, вроде, медленно, а такое расстояние преодолел? Вот это скорость!» –  и плечами пожимает.
       А жена у него расцвела, пополнела, побелела, как сдобная булочка стала. Мужики на неё заглядываются, но разве к ней подступишься? Она на Мишаню только и глядит. Да всё приговаривает: «Дай Бог здоровья тому Лешему, который моего Мишаню по тайге водил!»
       Серёга, наливай. Хороший у тебя самогон! Ну,давайте выпьем за нашу дружбу!

Две подружки

            Путешествуя по великой сибирской реке Лена, слышал я такую байку:

Давно это было. Я ещё совсем молоденькой девушкой была. Только школу кончила, десятый класс.

Наше село стоит на левом, крутом берегу Лены, там сразу за огородами тайга начинается. А правый берег, пологий, весной половодьем заливает, а летом луга богатые. Мы в начале лета перевозим коров на лодках в луга, они там и пасутся до осени. Ребята их там стерегут, по очереди в шалашах живут, а женщины три раза в день приплывают коров доить и еду им привозят.

В тот день коров стерегли наши одноклассники: Алёшка (жених мой) и его друг Санька. Мы на вечернюю дойку приплыли да и заболтались с ними. Шутки, прибаутки, хи-хи, ха-ха, а солнце уже за сопкой скрылось. Все уплыли, остались только мы с подругой, Леной. Одну лодку и два весла нам оставили, чтобы мы домой до ночи смогли добраться, а то родители нам бы такую взбучку устроили! Испугались мы, что долго задержимся, прыгнули в лодку, да и поплыли на другой берег, в село. Торопимся, гребём изо всех сил, а уже смеркаться начало. Летом вечера длинные, долго не темнеет, но и не светло, а так, вроде как пасмурно, и предметы не ясно видно.

Уже к берегу подплываем, а там течение сильное и глубоко прямо у берега. Нас течение прямо на кусты несёт, а в кустах вроде бы плачет кто-то. Пригляделись мы, а там, на ветке, прямо над водой, котёночек сидит, маленький, хорошенький такой, весь чёрный, а глазки зелёным отсвечивают. И так он жалобно мяукает, так плачет, что захотела я его спасти.  

Лодку мимо несёт, думаю: «успею его с ветки подхватить» Только руку протянула. Цоп!

 Кто-то за руку схватил и в воду тащит, да так  сильно. Я чуть с лодки не кувыркнулась. Бросила весло, второй рукой в лодку вцепилась, ногами упираюсь, а оно тянет всё сильнее. Вижу на своей руке чёрную лапу с острыми  когтями и визжу от страха, ничего не  соображаю. Ох! Даже сейчас трясёт, как вспомню.

Ленка тоже весло бросила, держит меня за пояс и кричит: « Молись! С нами  крестная сила! Господи, спаси и сохрани нас, грешных!»  Я за ней повторять начала, а сама ничего уже и не соображаю от страха. Лапа разжалась, мы так и плюхнулись на дно лодки. Схватили вёсла, гребём что есть силы, а лодка на месте стоит, как приклеенная. Вижу я, как чёрная лапа за борт держится, а Ленка визжит нечеловеческим голосом: «Молись!» и опять молитвы бормочет, и я за ней повторяю, а губы не слушаются, как замороженные.

Отпустило лодку и она, как моторный катер рванула и в берег носом врезалась. Мы одним духом из лодки выскочили и бегом по косогору, от реки подальше. Я не утерпела, оглянулась, а оно за нами не летит, не бежит, а как бы струится над землёй,  да так быстро. Чёрное, глаза зелёные, а вокруг головы белые волосы, как облако, колышутся. Чёрные руки к нам тянет, а они всё длиннее, длиннее, вот-вот схватят.

Я так и оцепенела. А Ленка визжит: «В клуб беги! Не оглядывайся!» У меня сил прибавилось, я опять побежала. К счастью, клуб недалеко от реки стоял. Только мы до него добежали, как оно исчезло. Мы друг на друга посмотрели, обе бледные, руки, ноги трясутся, стоять не можем. Сели на ступеньки клуба и давай реветь в голос.

Проплакались немного, слёзы подолами вытерли, начали успокаиваться, а у меня любопытство проснулось. Стала я Ленку допрашивать: «Мы же комсомолки. Откуда ты знаешь, как молиться надо?» Она отвечает: «Когда меня в пионеры приняли, я пришла к бабушке и стала её убеждать, что Бога нет. А бабушка мне ответила: «Этот грех не на тебе будет. За него ответят те, кто тебя обманывает. А ты всё равно Бога не забывай и если случится с тобой что-нибудь страшное, проси Его о помощи и Он обязательно поможет» Вот я и вспомнила, и бабушку, и Бога». А я не успокаиваюсь: «А почему ты, Ленка, кричала, чтобы в клуб бежать? И почему оно исчезло возле клуба?». «Опять бабушку вспомнила. Она рассказывала, что раньше здесь церковь была. При Советской власти приказали её снести. Люди подумали, подумали, кресты и иконостас сняли и спрятали, а иконы, которые на стенках нарисованы были, фанерой забили. Плакаты повесили, скамейки поставили и клуб сделали. А Святые Мощи на которых церковь построена, не тронули, поэтому и церковь святой осталась, а клуб – это так, для отвода глаз. Поэтому и нечистая  сила здесь быть не может»

Правду сказала Ленкина бабушка. Теперь клуб опять переделали в церковь. Кресты откопали и поставили, иконостас восстановили. А когда фанеру со стен сняли, там оказались такие красивые лики нарисованы! И краски такие свежие да яркие, ничуть не поблекли. Я так рада, что мои дети их видят. И очень жалко, что моё детство прошло без них.

Я видел эту церковь нал рекой.